СТРАННАЯ КУЛИКОВСКАЯ БИТВА

Вадим РОСТОВnr> «Аналитическая газета «Секретные исследования»

ПРОКЛЯТЫЙ ДМИТРИЙ ДОНСКОЙ

История о «Куликовской битве» - удивительное собрание вымысла. Саму битву мы рассмотрим ниже, а пока первый вопрос, в ряду прочих недоуменных: на каком основании РПЦ Москвы канонизировала Дмитрия Донского в святые? Ведь он был проклят Церковью? Напомню, что в 1378 году, после смерти митрополита Алексея, в Царьграде рукоположили архимандрита Пимена, но Дмитрий не согласился на этот выбор, и из Киева прибыл новый митрополит Киприан. В этом же году Дмитрий изгоняет его из Москвы. Митрополит всея Руси Киприан, бежав в Киев, проклял Дмитрия и его окружение «по правилам святых отец». С какой же стати Дмитрий, проклятый РПЦ «по правилам святых отец», вдруг возводится в святые? В этой связи у российских историков давно идет спор. Например, вот что пишет В. Полосин (Миф, религия, государство. М., 1999): «Может ли пострадать вера во Всемогущего Бога, оттого что верующий, обратясь к подлинной истории, установит, что благословение Православной Церкви князю Московскому Дмитрию на Куликовскую битву – идеологический миф? Зависит ли вера в Бога от того факта, что князь на битву вышел, будучи ОТЛУЧЕННЫМ от Церкви митрополитом всея Руси Киприаном с проклятием? Думаю, Истина никак не мешает Вере». Могу добавить к этому, что РПЦ Москвы вообще не имела никакого права причислять к святым не духоборца и мученика за веру Христову, а банального полководца, вся жизнь которого – многократное нарушение всех возможных Заповедей Бога. Замечу, что если кого и можно считать настоящим победителем Орды, то это – Ивана Грозного. Почему же его за оккупацию Орды не причисляют к святым? Кстати, мифом является и тот якобы факт, что Сергий Радонежский «благословил Дмитрия на битву». На самом деле в «Житии Сергия Радонежского» Сергей посоветовал Дмитрию покориться Мамаю: «с правдою и покорением, якож пошлина твоа држит покорятися ордынскому царю должно». Кстати, вообще непонятно, почему Сергия Радонежского считают «покровителем земли Русской», когда он все свои усилия тратил на укрепление Орды и подчинение ей Московии…

КУЛИКОВСКОЙ БИТВЫ НЕ БЫЛО

Ее не было в том значении, как подают сегодня, - то есть как «великой битвы русского народа с татарами, положившей начало освобождению Руси от Орды». Такой битвы никогда не было. Во-первых, Орда никогда и никуда не исчезала – просто в ней сменилась власть: власть в Орде захватил Иван Грозный. Во-вторых, как верно отмечает М. Голденков, на стороне Москвы воевали татары, а в войске Мамая татар не было. В-третьих, это была вовсе не «война за освобождение» кого-либо от чего-либо, а династическая битва с огромной примесью религиозной войны. Как пишут историки, самозваный хан Мамай был католиком, а на его стороне воевала армия Генуи и полки с Северного Кавказа – из епархий, подчинявшихся Папе Римскому. То есть, снова причина та же самая: подчиняться Папе Римскому и «латинянству» или нет. Давайте взглянем, как оценивают эту битву сами российские историки (тем более что в последние годы появилось много ярких и интересных книг). Причем некоторые из них утверждают, что Куликовской битвы ВООБЩЕ НЕ БЫЛО. Например, Мурад Аджи (Аджиев) в книге «Тюрки и мир: сокровенная история» (АСТ. М., 2004) пишет: «Легенда о Куликовской битве придумана в XVIII веке. Ее идею дал немец Кранц, который в XV веке написал книгу «Вандалия»… Дмитрий Донской не знал ратных дел, «будучи младенец незлобием», как говорили современники, был робким и больным человеком, «он до конца жизни хранил девическую стыдливость… и носил власяницу на голом теле», то есть знак скорби и бессилия. Осень 1380 года он провел в Костроме. Князь и меча никогда не держал, но стал российским национальным героем при Петре I, а русским святым – при Президенте Горбачеве, то есть через пять веков…»

НОВЫЕ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

Кроме Аджиева в России появились и другие интересные авторы и книги. Это и красноярский профессор А.М. Буровский, автор «Русской Атлантиды» и двухтомника «Неизвестная Русь», и Алексей Бычков, автор только что вышедших книг «Киевская Русь. Страна, которой никогда не было?» и «Московия. Легенды и мифы». И другие, в том числе, конечно, А. Бушков, который продолжает уже до четвертой книги серию «Россия, которой не было». Интерес вызывает и новая книга А.Т. Фоменко и Г.В. Носовского «Москва в свете Новой Хронологии». Все книги вышли в последние годы и очень интересны – читайте. Александр Бушков в новой книге «Россия, которой не было – 3» (ОЛМА-ПРЕСС. М., 2004) саму реальность битвы вроде бы не оспаривает, но доказывает, что войска Дмитрия Донского – и были САМИ Ордой, которые воевали за Орду. Он пишет, что в составе войска Мамая были: 1) ясы и аланы (то есть православные аланы и осетины); 2) черкасы (то есть нынешние казаки); 3) половцы и печенеги (ославяненные народы); 4) фряги (генуэзские наемники). И все. Никаких татар там не было, как и сам Мамай не был татарином, а был, скорее всего, черкасом. То есть казаком. Вопреки расхожей лжи о том, что-де, «все русские земли выступили на помощь Москве, показав впервые единение Руси» (так говорили на всех телеканалах России), Бушков пишет: «На подмогу Дмитрию не пришел никто! Ни один независимый, владетельный князь! Даже тесть Дмитрия и его тезка, Дмитрий Константинович Нижегородский, не прислал ни единого человека. Уникальнейший случай. Мог смалодушничать один, отвернуться другой, из-за каких-то своих соображений не учитывать третий, но чтобы все до одного князья отказались помогать в отражении нашествия «безбожных татар», включая родного тестя Дмитрия, - такого на Руси не бывало ни до, ни после…» (Напомню, что не поддержали Москву все ее заклятые «друзья» - земли Тверская, Рязанская, Нижегородская, Новгородская, Смоленская; становится неясным, где вообще собирала свои отряды маленькая Москва.) То есть уже тут «расхожая версия» битвы трещит по всем швам. Бушков: «В чем же дело? Быть может, все прекрасно отдавали себе отчет, что это не «нашествие безбожных татар», а некое дело, касающееся одного Дмитрия? Другого объяснения я что-то не вижу… Потом, правда, прибыли четверо князей – два Ольгердовича, Андрей Полоцкий и Дмитрий Корибут Брянский. Все четверо – литвины. Ни один русский князь так и не появился. Только несколько мелких вассалов Дмитрия». Тут у Бушкова неточность – Ольгердовичи были великими князьями русскими и великими князьями литовскими, а не просто князьями. Бушков: «Выехавший драться с Пересветом «татарин», обычно именуемый «Челубеем»… вовсе не татарин, а печенег (то есть славянин), как сообщает нам «Сказание о Мамаевом побоище». …Крайне загадочным выглядит и поведение самого Дмитрия на поле Куликовом. Если называть вещи своими именами, он прячется. Отдает свои доспехи и коня ближнему боярину, ставит его под великокняжеское знамя, а сам в облике простого воина становится в ряды. Не для того ли, чтобы легче было скрыться при неудаче? Как я ни рылся в описаниях разных и всяческих битв, аналогии поведению Дмитрия подворачивались исключительно… гм, не самые благородные. Предводители, старшие командиры, офицеры меняют свой наряд на одежду рядового солдата только для того, чтобы скрыться от победителей…» В «Сказании…» говорится, что Мамай, увидев свою погибель, стал призывать богов своих». Среди них: Перун и Хорс – боги славянские. Не странно ли? Бушков обращает внимание и на то, что Мамай – имя казаков Запорожья, а «казак Мамай» - один из любимых героев украинского фольклора. О причинах битвы Бушков говорит, что «не в силах отделаться от впечатления, что на Куликовом поле столкнулись две династии – старая и новая. Быть может, существовали некие неизвестные нам династические связи, давшие в свое время «ордынцам», то есть жителям Южной Руси, повод претендовать над всей Русью. Быть может (учитывая упоминание о «старых», языческих богах), это была последняя попытка «староверов», под которыми в данном случае понимаются славяне-язычники, взять верх над христианами. В любом случае веры в «классическую» версию о диких кочевниках, «злых татаровьях» и благородном князе Дмитрии у меня больше нет ни на грош… Если Мамай (интересно, под каким еще именем он был известен современникам?) представлял людей, имевших какие-то законные права на московское княжение – или сам был обладателем такого права, - все несуразности и нелепости, неизбежные при «классической» трактовке событий, как раз получают логичное объяснение. Понятно теперь, почему князья оставили Дмитрия один на один с проблемой, почему Сергий Радонежский отговаривал Дмитрия от сражения, почему в Мамаевом войске вдруг обнаруживается русский поп, а в его ставке – «политэмигранты» из Москвы, наконец, почему подданные Мамая – оседлые землепашцы. Не было никаких «злых татаровей». На Куликовом поле сошлись единокровные враги. «Спор славян между собою» шел из-за московского престола – и только. А это коренным образом меняет дело…»

ОРДЫНСКИЙ ДМИТРИЙ ДОНСКОЙ

Разобраться в ситуации помогает «сожжение Москвы Тохтамышем» в 1382 г. Некоторые наши читатели в своих письмах пытались доказать «классическую» версию событий, а особенно их возмутил тот факт, что Дмитрий Донской сразу после победы над Мамаем доложил о ней царю Тохтамышу. Мол, как он мог доложить, если «через два года тот сжег Москву, неужели вам этот факт неизвестен» - так нам писали. Во-первых, Дмитрий был просто обязан доложить Тохтамышу, так как был его вассалом и победил его главного врага – Мамая. Напомню, что даже на монетах Дмитрия Донского и его сына Василия было написано: «СУЛТАН ТОКТАМЫШ ХАН, да продлится его жизнь» (А.Д. Чертков. Описание древних русских монет. М., 1834, с. 6). Зачем врагу Тохтамыша печатать в Москве монеты от его имени, если он – якобы враг московского князя? А во-вторых, Тохтамыш действительно сжег в 1382 г. Москву, но сделал это как раз по просьбе Дмитрия Донского. Тогда Москву охватило огромное восстание, страшный антиордынский бунт. Дмитрий сбежал в Кострому, где стал собирать войско против Москвы. Его супругу Евдокию восставшие с трудом выпустили из города, но не разрешили взять с собой драгоценности и казну. После чего восставшая Москва объявила о том, что власть переходит городскому вече, а воеводой города провозгласила литовского князя Остея, которого Никоновская летопись называет «внуком Ольгерда». А ранее, в 1378 году, митрополит Киприан сбежал от Дмитрия во враждебную Дмитрию Тверь, а затем в литовский Киев (Тверь, Рязань и Литва хотели свержения ордынца Дмитрия – как и население Москвы), отлучил Дмитрия от Церкви и подбивал православных Руси на свержение проклятого «по правилам святых отец» князя. И вот приходят войска Тохтамыша, которые подавляют восстание в Москве и возвращают Дмитрия на московский княжеский трон, сжигая при этом бунтовщиков. Одновременно Дмитрий собирает под Коломной войско, но идет с ним вовсе не против татар, а – против Рязани, которую тоже сжигает и разоряет. Все это, конечно, проясняет то, что ранее казалось странным и непонятным. Таковым оно казалось только из-за того, что московские историки прятали неугодные факты и выдавали историю Руси не как историю народов, а как историю ВЛАСТИ, где любые поползновения против древних князей Москвы рассматриваются идеологически вредными – ибо несут в себе в будущее некий «заряд будущего неповиновения и непризнания вообще ВЛАСТИ Москвы». Вот тут и проблема. Какую бы грязную политику не вел московский правитель любого периода истории – такая политика по определению «не может быть грязной». В итоге вся история выворачивается наизнанку. В Куликовской битве были политическими противниками две стороны. С одной Южная Русь (или Южная Орда) Мамая, Тверь, Рязань, Новгород, литовское (то есть белорусское) войско Якова (Ягайло). С другой – Орда (около четверти войска Дмитрия составляли татары Тохтамыша) и Москва. Им на помощь привели литвинов-белорусов Андрей и Дмитрий Ольгердовичи, которые против своего брата Якова-Ягайло боролись за престол в ВКЛ. Этот престол им обещала Орда, Тохтамыш – вот почему белорусы-литвины и оказались на Куликовом поле. Кстати, именно они и сделали победу, а Андрей и Дмитрий Ольгердовичи вообще командовали всем ходом сражения. …Через год после подавления московского восстания, в 1383 году, Дмитрий едет «с благодарностями» в Орду, к Тохтамышу, захватив с собой старшего 11-летнего сына Василия. Царь снова подтверждает великокняжеский ярлык Дмитрия Донского, который хотел у него перехватить Михаил Тверской, а сын Василий, будущий правитель Московии, учится 2 года в Орде ордынским премудростям вместе с детьми Тохтамыша. Это что – результат «победы над Ордой», как помпезно именуют «Куликовскую битву»? Представьте на минуту, что после победы над Германией в 1945 году Сталин едет через 3 года в Берлин для подтверждений своих полномочий генсека, где оставляет на учебу у недобитого Гитлера своего сына. Не маразм ли? Так с какой же стати битву 1380 года называют «победой над Ордой»? Это – победа Орды над антиордынскими силами. Это же утверждает и известнейший советский историк, академик М.Н. Тихомиров (1893-1965) в труде «Куликовская битва, 1380»: «Первоначальные краткие рассказы о кровопролитном сражении с татарами позже обросли поэтическими вымыслами и литературными украшениями. После разгрома Мамая на Волге сел Тохтамыш, и Дмитрий с почетом послал ему дары. Тохтамыш – союзник Дмитрия, воевавшего не против Орды, а против Мамая, Орде не подчинявшегося. Так что не было сепаратизма русских князей против великой империи, но борьба за единство Синей Орды против узурпатора. Дмитрий не за свободу Руси боролся, а за единство Орды».

ФАКТЫ И ВЫМЫСЛЫ

Досконально исследовал вопрос Алексей Бычков, автор только что вышедших книг «Киевская Русь. Страна, которой никогда не было?» и «Московия. Легенды и мифы». Прежде всего он отмечает: «В летописях поражает почти полное отсутствие фактического материала. Был бой и молитвы – вот все, что мы сможем почерпнуть из ранних источников. В XV веке рязанский иерей Софоний составляет свое «Поведание» («Задонщина»). Он первым «вспомнил» о засадном полке и ввел в повествование эпизод о Пересвете. Фактов и в «Поведании» мало, поэтому появляется новый рассказ – «Сказание о Мамаевом Побоище», насыщенное новыми подробностями о сражении. Отсюда видно, что чем позднее написана вещь, тем больше фактов она содержит. Неизвестно, правда, откуда эти факты берутся. Окончательно легенда в том виде, в котором она известна современным читателям, складывается в XVII веке (Сказание о Мамаевом Побоище, с предисловием С.К. Шамбинаго. 1907). Среди погибших в Куликовской битве назван Федор Тарусский, убитый под Белевом в 1437 году. Стало быть, сама «повесть» создана после смерти Федора, в XV веке». И далее:

«В Московском своде 1479 года ВПЕРВЫЕ появилось указание на союз Мамая с литовским князем Ягайло «со всею силою литовской и польской». Именно в этой летописи особенно выпукло подчеркивается отрицательный облик Олега Рязанского. И, естественно, москвичи весьма храбрые – «никто не убоялся и не устрашился». На страницах Новгородской четвертой летописи ВПЕРВЫЕ упоминается о паническом бегстве ордынцев. Окончательно легенда сложилась к 1520 году, как «Сказание о Мамаевом Побоище». В «Сказании» упоминается икона Владимирской Богоматери, якобы оказавшейся в Москве (на самом деле перенесенной в Москву только в 1395 г.). В нем действует литовский князь Ольгерд, умерший в 1377 году. И таких несовпадений множество. Вот к примеру, как автор одной из «юбилейных» книжек, выпущенных к 600-летию Куликовской битвы, рисует строй русских воинов перед началом битвы: «О последнем вечере и о ночи накануне битвы подробно писал автор Сказания о Мамаевом Побоище», и древнее сказание воскрешает величественное зрелище русских полков, разворачивавшихся на Куликовом поле. «Шлемы же на головах их как утренняя заря, - с восхищением писал летописец, - доспехи, как вода, яловцы же как пламя огненное…» Но никаких «яловцев» - кожаных треугольных флажков, крепившихся на длинных шпилях (как и самих шпилей) – у русских шлемов этого времени не было. Их упоминание в «Сказании о Мамаевом Побоище» - верный признак даты текста: не ранее конца XV века, когда это украшение появилось на русских шлемах в подражание Востоку (Орде). Даже если какой-то первоначальный вариант «Сказания» и был составлен на рубеже XIV-XV веков, нет никаких сомнений в том, что его главное идейное и фактографическое наполнение состоялось только около 1480 года. При сопоставлении событий, связанных со «стоянием на Угре» Ивана III и Ахмата и событий 1380 года, бросается в глаза их практически полная идентичность – и это при том, что подробности о Куликовской битве мы впервые узнали только из московских летописей второй половины XV века». Далее Алексей Бычков во всех деталях сверяет летописные описания событий 1480 и 1380 гг. (упускаю за недостатком места) и констатирует: «Говорят, что история повторяется. Но не может же она повторяться буквально! Так что «Сказание о Мамаевом Побоище» - документ о событиях 1479-1480 годов. Просто имя Ивана III заменено именем Дмитрия Донского, а имя Ахмата заменено на Мамая. И никакой Куликовской битвы».

ОФИЦИОЗ

Нашим детишкам в школах рассказывают совсем другое. В качестве иллюстрации обычно выступает картина “русского войска», готового к битве: толпа невесть откуда набранного люда, абсолютно не военного, в разных нарядах и с разным вооружением, включая деревянные рогатины. Причем, сами наряды «войска» показаны как якобы «древние славянские», хотя в Московии периода Куликовской битвы все местное население еще являлось финнами (было славянизировано гораздо позднее, что неоднократно подчеркивают все российские историки). Главную часть войска Дмитрия Донского, как писал Лев Гумилев в книге «От Руси до России», составляли конные татары Тохтамыша и полки литвинов-белорусов Андрея и Дмитрия Ольгердовичей – но это вовсе не «сброд», и вовсе не коренные финны Московии. Их на картине нет. К удивлению всех историков, «Детская энциклопедия» (М., 1975) под редакцией не столько академиков, сколько идеологического отдела ЦК КПСС, пишет о битве (с. 229): «На месте сражения нашли тяжелые кривые сабли, копья, топоры, тугие дальнобойные луки татарских воинов (то есть воевавших за Москву? – В.Р.) и мечи, секиры, рогатины, топоры русских». Удивительно! Это где и кто такое нашел, как и где вообще место битвы? Причем его сей труд не называет. Сообщается, что в летописном своде, составленном при Иване IV, «сражение было не только описано, но и изображено русскими художниками-миниатюристами. Историки узнали, как были одеты и вооружены русские воины». Снова непонятно: откуда художники Ивана IV через 200 лет (!) знали, как были одеты и чем вооружены воины в 1380 году? Они что – археологи? Они изобразили свои реалии, и не более. И «Энциклопедия» лукаво не пишет про «татарских воинов», потому что они в этом летописном своде одеты и вооружены ТОЧНО ТАК, как и московское войско. Выходит, у них не было никаких отличий? Да вовсе нет: просто иллюстраторы Ивана IV не имели ни малейшего понятия об этом. Далее: «На помощь историкам (каким историкам? – В.Р.) пришли также художники-реставраторы. Очищая от пыли и копоти иконы XVII в., они обнаружили на некоторых из них, помимо изображений святых, картины битвы на Куликовском поле». Тут вообще научный цинизм. А.Т. Фоменко и Г.В. Носовский половину новой книги «Москва в свете Новой Хронологии» отводят исследованию Акта переписывания истории – когда именно в XVII веке первые Романовы в рамках Западной Модернизации Московии приказали сбить во всех храмах старые фрески, изображавшие среди святых РПЦ Москвы или даже равных Иисусу лиц царей Орды – Ногая, Узбека, Тохтамыша и пр. Кстати, и Иван Грозный там изображался ровней Иисусу Христу и стоящему рядом пророку Магомету. Все это массово сбивалось в XVII веке – почему историки практически не знают, за редким исключением, доромановских фресок Московии-Орды. И что там вместо них, исконных, рисовалось при Романовых – является ли это «документом о Куликовской битве»? «Детская энциклопедия» указывает детям, что «литовский князь Ягайло – изменник». А поскольку сам раздел называется «Наша Родина в средние века», то выходит, что Ягайло – изменник Родины. Однако чем же он «изменник» по отношению к нашей Родине – и Литве-Беларуси, и вообще Древней Руси? Им Ягайло не изменял, а наоборот – защищал их интересы, организовав разгром тевтонов в Грюнвальде в 1410 г. Это что – изменник? Причем, Ягайло – это вовсе не «литовский князь», а Великий князь русский и литовский, Рюрикович, с рождения крещен в православие с именем Яков. Никакого «нерусского» литовского языка не знал, а говорил всю жизнь только на одном языке – литвинском (то есть ныне белорусском, славянском), и даже став королем Польши, так и не стал учить польский язык – до смерти говорил на белорусском. Чем же он «изменил Беларуси»? О том, что половину войска Московии составляли войска литвинов, приведенные родными братьями Якова, Дмитрием и Андреем Ольгердовичами, сей труд не вспоминает. В этой «энциклопедии», кстати, вообще нет ни слова про Литву-Беларусь и белорусский народ, НИ СЛОВА даже про Франциска Скорину, хотя огромная глава посвящена Ивану Федорову. Налицо фобия к белорусам-литвинам.

ИЗМЕНА ИЛИ ПОДВИГ?

Поставим точки над «i». Академик М.Н. Тихомиров: «Дмитрий не за свободу Руси боролся, а за единство Орды». Таким образом, Яков-Ягайло (Рюрикович, Великий князь русский) – боролся против Орды за свободу Руси. Именно такова объективная картина истории, а не искаженная официозом до уровня карикатуры. Вся средневековая история Московии, от начала и до конца, - это история предательства Руси и коллаборационизма с Ордой, на котором Москва возникла и возвысилась. Без Орды Москвы бы никогда не было. Куликовская битва – битва Москвы за Орду против Руси – только звено этой цепи московской измены Руси. Поскольку это ФАКТ, опровергнуть который НЕВОЗМОЖНО, то многие российские историки (Лев Гумилев, Мурад Аджиев и пр.) стали – дабы извратить исторические оценки – менять само понятие того, ЧТО ЖЕ ТАКОЕ «РУСЬ». Целый цикл книг Гумилев и Аджиев посвятили доказыванию той концепции, что Русь и Орда – это то же самое, это, как Гумилев постулировал, «прообраз будущей России как нынешней многонациональной империи». Гумилев «вычеркивает из Руси» русинов (украинцев) и литвинов (белорусов) уже с середины XIII века по факту коллаборационизма финских земель Восточной Руси с Ордой, когда Батый нарек Александра Невского своим родным сыном. А Мурад Аджиев вообще видит Русь как страну кипчаков и финнов, врагом которой извечно были славяне – поляки и «народности польского этноса – украинцы и литвины». Все содержание истории Руси-Орды, по Аджиеву, - это борьба с «кацапами» (славянами) и их «гнилым влиянием бездуховности на Святую Русь, верующую в единого Бога Небесного». Это кажется парадоксальным: православные татары бывшей Орды, а затем Московии-России себя считают Русью, выводя тут свое национальное содержание. И у них нет выхода, потому что Россия – это территориально и национально именно на 80% - бывшая Орда, а ее центр – Москва – в Орде как побратим аж с XIII века. Тем более что с XIII века Московия действительно отрицает западных соседей как Русь, а земли ВКЛ (централизованного Русского Государства) и Великого Новгорода захватывала, выхолащивая там все настоящее русское, включая европейские традиции народовластия, цеховые объединения, свободу крестьян – и, что главное, - веру РПЦ Киева, которую заменяла верой РПЦ Москвы, созданной Иваном Грозным для обращаемых в православие народов Орды. До захвата власти в Орде Иваном Грозным Москва многократно пыталась, но так и не могла захватить русские земли в их нынешних границах РФ. И только когда «Москва приросла царствами Сибирским, Астраханским и Казанским», при этом став их обращать мечем и огнем в православие, она обрела и физические, и идеологические силы (ибо теперь татары Орды стали не чужими, а как бы своими, православными и русскоязычными) захватывать Новгород, Псков, Тверь, Брянск, Курск. Которые стали субъектами России-Орды гораздо позже народов Орды. Тут Аджиев и Гумилев правы: православные татары – это и есть исконная Россия, а исторические части Руси входили в ее состав позже. Становясь из русских россиянами – то есть руссо-ордынцами. Что демонстрирует прекрасно и арап Александр Пушкин: не являясь славянином, у него так же мало каких-либо оснований увязывать Русь со славянами (кроме языка-койне, ставшего по воле случая языком неславянской России). У Пушкина в сказках (почерпнутых у финки Арины Родионовны из своего мордовского эпоса) есть какие-то «русские цари» (царей в Руси никогда не было, были только русские короли, а царями со второй половины XIII века являлись правители Орды, получившие сей титул от Византии, как и двуглавого орла как герб Орды). Причем у Пушкина – с пермскими национальными именами Гвидон, Дадон и пр. С какой же стати Пермия – это вдруг Русь и тут «русский дух и Русью пахнет» - пахнет Русью в исторической Орде! Какой вообще у финнов «русских дух», если их сегодня пародируют все русские комики за их «заторможенность», не зная, что вся Центральная Россия – это и есть Великая страна Финнов? Откуда, кстати, и окающий финский акцент. Ясно, что Пушкин ассоциировал Русь только с исторической Ордой, а про белорусов и украинцев писал именно в рамках воззрений Аджиева, считая их «народностями этноса поляков». В итоге финское и тюркское (ордынское) стало считаться Русью и русским, а славянское (белорусско-литвинское и русинско-украинское) – нерусским. Результат – Украина, выброшенная насильно из Руси, давно перестала себя воспринимать частью чего-то русского. Хотя Киев – Мать городов русских и Креститель Руси. Чего она Мать и чего она крестила – уже никто не знает. А у Беларуси есть только новое околорусское название середины XIX века (вместо Литвы), но сам народ этой страны в России никто частью Руси не считает: это для России – та же самая исторически чужая Литва и те же самые нерусские литвины. В том числе никто не называет русским первопечатником чуждого Франциска Скорину, и даже про термины «Беларусь» и «Русь» российские историки уточняют на НТВ и на ТВЦ, что это – «не Русь, а разные значения слов, близкие по звучанию». Во всем вопросе «Куликовской битвы» как исторического и идеологического понятия – глубочайший кризис. Он вызван и свободой исследований, доказывающих его не фактурность, а легендарность и вымышленность. Он в неопределенности понятий «Русь» и «Орда» в приложении к нынешней России, которая утратила влияние на Украину и Беларусь, но вернулась к границам XVI века – границам Орды. А сии страны вернули свою государственность, возвращая САМ ВОПРОС к реалиям того времени. Что уже ставит рассмотрение вопроса в самые нелепые для Москвы, никем не ожидаемые рамки воззрений. Хотя сам вопрос тот же самый: с кем быть Москве – со славянами или с Ордой. Москва, конечно, неизбежно выбирает Орду, ибо это – сегодня территория России, ее менталитет и ее имперская идеология. А все «русское поведение», в том числе «Оранжевую революцию» Киева, антиордынскую в известном смысле, называет «антирусским». Мешанина терминов, мешанина понятий, полная каша всего. А более всего эти противоречия отразились в состоявшемся недавно Втором Всеславянском съезде в Минске, где собрались от «лица славян России» русские казаки, которые, вообще-то, никакими славянами не являются, а даже в царской России выделялись от великороссов в неславянский народ казаков с корнями в черкасах (национальность в паспорте царской России писалась как «казак», а не «великоросс», и сии казаки-черкасы воевали в Куликовской битве на стороне Мамая). В том числе у них и свой неславянский язык казаков-черкасов. Их взгляды на славян – ордынские, а не славянские, как и взгляды россиян на съезде выражаются формулой «славяне должны с нами реализовывать Великую Россию», то есть ту же самую Империю Орды. Поэтому к съезду остались равнодушны писатели и историки Беларуси и Украины, не говоря уже о других славянских странах. Так будет ли когда-нибудь тут найден Общий Знаменатель Народов? Так нам нужный сегодня. Или не нужный никому? Он снова сводится к вечному поиску Общего между имперской Ордой и европейской Русью. Хотя облекается в новые термины, сохраняя полностью свой смысл.